Тамара и Демон
|
|
В характере Врубеля были «заносчивость и неустойчивость» - свойства, отмеченные многими из знавших художника при жизни, а также «чудачества», «оригинальничанье», но все это, по мнению Прахова, ничего общего не имеет с демонизмом самой натуры, в общепринятом понимании этого эпитета. Однако Врубель ощущал в себе могучий необыкновенный дар великого художника-пророка, и это давало ему силу сносить гонения, нищету, прямую травлю критиканов из буржуазных газет, непонимание товарищей и даже родного отца. А. М. Врубеля неприятно поражало в сыне «неимоверное самомнение о себе как о художнике, творце», в то время когда в современном искусстве его положение было самым плачевным и «средств к жизни почти никаких».
Оттого, наверное, художник, как только вышел из-под родительского крова, редко гостил в семье отца. Он знал, как родитель сокрушается при виде неустроенности и неудач сына, кричащей бедности обстановки его жизни в Киеве и Москве, видел, что отец не совсем верит в его талант и призвание; отсюда происходили и его нарочитая самоуверенность, «самомнение», томление, лень и «скука в настоящем», о которых с такой горечью писал А. М. Врубель своей старшей дочери.
Главное духовное родство Врубеля с Лермонтовым - в стремлении обоих к возвышенному, величаво-прекрасному, героическому. Ни поэт, ни художник не находили этого в окружавшей их жизни, и потому их творчество стало трагическим по своему существу.
Встреча Врубеля с Лермонтовым случилась не в самом начале творческого пути, а лишь к тридцати годам, когда молодой художник написал фрески и иконостас Кирилловской церкви в Киеве. В петербургские годы в университете и в Академии художеств он рисовал образы из произведений других писателей: тургеневские (Ася, Лиза и Лаврецкий), гётевские (Маргарита и Фауст), Анна Каренина Льва Толстого, Моцарт и Сальери Пушкина были ему тогда ближе Ангела и Демона. Лишь после того как художник «встретился» со своим Демоном, лермонтовский «царь познания и свободы», сама идея образа и жажда его воплощения в живописи озарили его ум «лучом чудесного огня».
Мысль о «Демоне», о том, что эта тема и образ отвечают его стремлению в искусстве, что они сделают его знаменитым художником, пришла Врубелю еще в Киеве, вероятно, после возвращения из Венеции, где он писал кирилловский иконостас, проникался очарованием древних византийских мозаик и венецианской живописи XV-XVI веков. Но он бежал из Киева, где ему было так хорошо и так тяжко, где он несчастливо влюбился, где создал первые выдающиеся монументальные произведения и где прослыл странным чудаком, у которого «таланту бездна», а трудолюбия - «на алтын». Впервые Врубель приступил к образу, сулящему «предчувствия блаженства» и славу великого художника, в 1885 году в Одессе.
Но в те годы Демон не давался художнику, ускользал, рассеивался в дымке, как призрак. Вероятно, идея образа еще не стала ясной, зрительно-осязаемой формой, Врубель видел временами почти натурально лишь отдельные части: то перед ним возникали огромные глаза, горящие, как черные бриллианты, полные нечеловеческой тоски, то он видел губы, запекшиеся, как лава, то гриву змеящихся волос, то чудное оперение крыльев, то удлиненный овал бледно-серого мучительно далекого лица. Но все это не собиралось в целое, расплывалось, делалось «не тем», как только художник переносил свое видение на холст, бумагу или глину; и все кончалось мигренью, угнетавшей Врубеля раз-два в месяц, невыносимой, «так, что тело сводит судорогами от боли».
Лишь через несколько лет ему удастся увидеть своего героя ближе и написать его. В Киеве в 1886 - 1889 годах Врубеля отвлекали от заветного образа другие грандиозные замыслы, прежде всего эскизы для росписи Владимирского собора. Кроме того, ему нужно было непрерывно работать для хлеба насущного, и все же образы, навеянные поэзией Лермонтова, продолжали жить в нем, нетерпеливо ждали воплощения. В последний год своей жизни в Киеве Врубель сделал три акварели к Лермонтову: «Печорин на диване», о которой уже говорилось, «Кирибеевич» из «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» и «Голова Демона» на фоне гор. Можно думать, что Лермонтов стал ему еще ближе и он
пробовал себя в иллюстрациях к произведениям поэта, не зная тогда, что вскоре получит заказ на рисунки к юбилейному изданию и почти на всю остальную жизнь поселится в Москве. Врубель думал и о проекте памятника поэту.
Один из первых, важнейший для нас вопрос состоит в том, что в лермонтовских картинах и рисунках Врубеля принадлежит ему как художнику и мыслителю и что идет в той или иной мере от литературы? Обстоятельный ответ на этот вопрос с учетом всей многосложности проблемы, разумеется, очень труден, прежде всего потому, что у такого художника, как Врубель, его творческое «я» накладывалось на все, что он читал, видел или слышал, и все превращало в свою духовную собственность. Но при всей сложности задачи от попытки хотя бы приблизительного ее решения или освещения уклониться нельзя.
Далее...
|
