Врубель. Ангел
с душой Тамары
|
|
В некрологе А.Бенуа также утверждается миссия Врубеля: «Именно в нем наше время выразилось в самое красивое и самое печальное, на что оно только было способно... Возвращаясь в своих созданиях постоянно к "Демону", он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением...».
Однако в годы нарастания волны русской революции Демоны Лермонтова и Врубеля воспринимались и в другом контексте - в них видели прежде всего мятежников, бунтарей против существующего миропорядка. Еще при жизни Врубеля, в январе 1904 года в Большом театре в Москве в бенефис Ф. И. Шаляпина давали новую постановку «Демона» А. Рубинштейна с декорациями К. Коровина. Перед спектаклем М. Горький и А. Серебров зашли к Федору Ивановичу,
который рассказал следующее: «Я задумал... понимаешь... не сатана... нет, а этакий Люцифер, что ли? Ты видел ночью грозу?.. На Кавказе?.. Молния и тьма... в горах!.. Романтика... Революция!.. Жутко и хочется плакать от счастья...
Давно его задумал, еще в Тифлисе... Когда был молодой... С тех пор сколько лет не дает, мне покоя. Лягу спать, закрою глаза, и вдруг откуда-то... подымается... Стоит в воздухе и глядит на меня глазищами... А у меня бессонница. Веронал принимаю. Измучил... больше не могу... Отдам его сегодня - и баста!.. Будет легче».
Из воспоминаний многих зрителей этой постановки можно понять, что врубелевский «Демон» оказал решающее влияние и на Коровина, и на Шаляпина: «...на одной из скал появляется Демон. Он не похож на Вельзевула, но еще меньше - на человека. Фантастическое видение из Апокалипсиса, с исступленным ликом архангела и светящимися глазницами. Смоляные, до плеч, волосы, сумасшедший излом бровей и облачная ткань одежд закрепляют его сходство с "Демоном" Врубеля.
Он полулежит, распростершись на скале: одной рукой судорожно вцепился в камень, другая - жестом тоски - закинута за голову».
В. Дорошевич, музыкальный критик того времени, писал: «Шаляпин искал этих звуков тоски и отчаяния, от которых веяло бы ужасом,- еще в "Манфреде". И нашел их теперь в "Демоне". И от каждой позы, и от каждого жеста веет мощью, презрением и страшной мукой. Звуки, пластика, взгляд - все слилось в одну симфонию отчаяния, ненависти и страданий.
Антракт был полон разговоров о Демоне, которого увидели в первый раз:
- Это врубелевский Демон!
- Врубелевский!
- Врубелевский!».
Позднее сам Шаляпин признавал: «От Врубеля мой Демон». Дорошевич и другие ценители искусства увидели тогда в исполнении Шаляпина синтез трех Демонов - лермонтовского, рубинштейновского и врубелевского. Для понимания исторического значения этого события русской художественной культуры важно обратить внимание на то обстоятельство, что сцена клятвы Демона, его отречения от бунта с небом воспринималась зрителями в 1904 году полной современного общественного смысла:
«В этом полном трагического
ужаса "отрекся" столько страданий.
Какой вопль делает из этого Шаляпин. Вы слышите, как от души отдирают ее часть». И зрители чувствовали: «В мире совершилось чудовищное преступление. Предательски убит великий мятежник... Погибла свобода...».
Во время подготовки и свершения кровавой Октябрьской революции такой образ мятежника, как Демон, не мог быть созвучен социальному движению и понятен революционным массам, но в сознании той части интеллигенции, которая была еще занята богоискательством как средством решения жизненных конфликтов и социальных противоречий, этот образ оставался живым и современным. Не случайно в революционном Петрограде в издательстве «Самообразование» вышла в свет брошюра «"Демон"
Лермонтова и "Демон" Врубеля», автор которой назвал себя Надеждой Ц." . Удивительное сходство характеров, духовная близость, стремление поэта и художника сказать нечто новое миру в возвышенных трагических образах,
их приверженность к Демону, тоска по истине, правде и любви приводят автора брошюры к мысли, что Лермонтов и Врубель - оба были религиозными людьми, которые всю жизнь искали бога и одновременно боролись с ним; оба они то горячо верили, то жестоко мучились сомнениями, которые и отразились в их Демонах.
Здесь явно выступает толстовская христианская концепция: «Правда, Добро и братская любовь есть Бог», с которой Врубель сознательно боролся, противопоставляя ей своего «Демона», но Надежда Ц. не замечает или не хочет замечать этого; она видит в поэте и художнике прежде всего богоискателей, а их отличие - в том, что в натуре Лермонтова любовь к земле сочеталась с приговором над людьми и жаждой служения на благо человечества, а у Врубеля главными были скорбь и сомнение.
Поэтому «Демон» у Лермонтова - «человек с земными страстями и мучениями», причем его образ с течением времени иод влиянием жизненных перипетий самого поэта все более ожесточался и очеловечивался.
И у Врубеля образ эволюционировал, по-своему отражая духовную эволюцию художника: его рисунки к поэме были, по мнению Надежды Ц., лишь великолепными художественными иллюстрациями, так как в рамках поэмы, земной страсти лермонтовского Демона врубелевский герой еще не стал самим собой - это человек, охваченный страстью, мучимый тоской и нашептывающий своей возлюбленной нежные слова; впервые врубелевский Демон появился в образе «юного, темнокудрого титана, ломающего руки
и глядящего вдаль с невыразимой, бурной тоской, тоской по богу и истине; то - тоска без минуты утешения и надежды, страдание вечное и неизменное».
Это еще молодой и не павший Демон, скорее прекрасный ангел в момент зарождения сомнений и тоски, еще не знающий злобы и презрения. В «Поверженном», у которого руки закинуты за голову и «так стиснуты, что в этом движении чувствуешь желание физической болью заглушить другую, более страшную», Врубель увидел Демона ожесточенного, полного тоски, и злобы, и презрения. Здесь особенно ясно отличие образов художника и поэта: «Демон Врубеля повержен. Но Демон Лермонтова не побежден».
В названной брошюре ощутимы общественные настроения некоторых слоев русской интеллигенции, сознание которых было одурманено богоискательством, в ней мы видим и свидетельство живучести идей толстовского христианства, которые своеобразно «революционизировались» под влиянием социальных процессов действительности. Вместе с тем в этой работе ощущается юная непосредственность художественного восприятия, порой граничащая с наивностью рассуждений, не помешавшей автору увидеть в
Демонах Врубеля несколько верных и своеобразных черт. Точка зрения Надежды Ц. на сходство натур Лермонтова и Врубеля, их духовную близость, на содержание рисунков к поэме и всей врубелевской демонианы нашла
применение и развитие в 40-х годах нашего века в работе известного советского литературоведа и искусствоведа С. Дурылина, о которой речь будет впереди.
Далее...
|
